Адвокаты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева об итогах первого месяца слушаний по существу.

Адвокат Платона Лебедева Елена Липцер: Мы поняли, что по всем тем пунктам, по которым Михаил Борисович просил разъяснить обвинение, разъяснено ничего не будет.

Мы поняли, каким образом сторона обвинения собирается представлять доказательства. Они приняли решение просто монотонно зачитывать документы из материалов дела, не говоря, что конкретно этот документ из предъявленных обвинений доказывает и к какому эпизоду он относится.

Кроме того, они активно возражали против того, - и суд в итоге занял их сторону - чтобы у стороны защиты была возможность высказываться по тем документам, по которым у нас будет желание высказаться, и обозначить свою позицию. У нас сейчас не происходит никакого исследования доказательств, а происходит просто зачтение чего-то. Обвинение от этого понятнее не станет: оно как было непонятно до читки, таким же останется и после нее. Поэтому, когда мы будем представлять доказательства, нам придется возвращаться к тем же самым документам, которые они сейчас оглашают, но говорить по ним уже то, что мы о них думаем. Сейчас нам этого сделать не дают.

Надо отметить появление в процессе прокурора Ибрагимовой, которая прерывает наших подзащитных, не дает им вообще говорить. Она уже заявила Лебедеву, что все бесполезно, что все, запланированное обвинением, будет реализовано. Это тоже позиция, занятая прокурорами, - им все понятно, они уже все для себя решили, их совершенно не волнует, что считает подсудимые и защита. Они даже не пытаются быть объективными.

Адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант: Характер процесса на данный момент определился как фарсовый со стороны прокуратуры. Не имея, что сказать по существу, они всячески уклоняются от разговора по существу, предлагая взамен демагогию, бессмысленные читки непонятно чего, непонятно в какой последовательности. И всякое слово, которое несет несогласие с таким подходом, их приводит либо в возмущение, либо даже просто в истерику.

Их крайняя нервозность обусловлена еще и тем, что в оценках общества они безнадежно проиграли, они - двоечники. Прокуроры видят, что общество, СМИ поняли всю безобразную сущность этого дела, поняли всю беззаконность и абсурдность этого обвинения, поняли весь фальшивый характер этого дела в целом. Отсюда их реакции, вплоть до оскорбления людей, <присутствующих в зале>, – они неизвестно кто, говорят прокуроры, и нет у них права ничего комментировать, а есть такое право только у самих гособвинителей, ну, в крайнем случае, у защиты. Хотя и адвокатам, за то, что они смели комментировать ход судебных слушаний, прокуроры на последнем заседании уже пригрозили какими-то репрессиями.

Я это называю еще одним, не сформулированным явно, но явно при этом присутствующим обвинением в связях с общественностью. И у нас появился специализированный государственный обвинитель по поддержанию именно этого обвинения - прокурор Ибрагимова. Потому что такие темные дела требуют не гласности и открытости – они требуют тишины. Открытости они очень боятся, поэтому всячески пытаются нам заткнуть рот. Их цель выхолостить открытость, публичность и состязательность процесса во всех ее аспектах.

Что касается суда, то здесь, конечно, есть крайне удручающий момент. Заключается он в том, что суд не считает то ли возможным, то ли нужным противодействовать беспредельно беззаконной прокурорской позиции и их поведению в процессе. Еще надо отметить ставшую уже традиционной безмотивность решений, которые принимаются судом. Вопрос не в том, что он с нами не соглашается, хотя, конечно, и это само по себе примечательно. Но, в конце концов, суд не обязан соглашаться ни с одной, ни с другой стороной. Но он обязан подробно объяснять, почему и в чем конкретно он не согласен. Этого не делается.

Конечно, нельзя не сказать об аргументированности позиции наших подзащитных и об их умении ее преподнести в простой, ясной и наглядной форме. Это, по-моему, отмечают абсолютно все наблюдатели, и это не может не удовлетворять, поскольку характеризует степень подготовленности к процессу со стороны защиты.