Чуда не произошло. И прожорливая судебно-репрессивная машина не выпустила из своих цепких лап очередную жертву. Несмотря на мольбу маленькой девочки Маши – дочери П.Лебедева, несмотря на призывы к суду таких всероссийски популярных и авторитетных людей, как актриса Наталья Фатеева и главный редактор “Новой газеты” Дмитрий Муратов, вопреки призывам защиты к соблюдению закона и наперекор элементарному здравому смыслу.

Конечно, закон предоставляет суду определенную долю усмотрения, дабы решить, стоит ли проявить милость к осужденному и освободить его условно-досрочно. Но при этом он обязан взвесить все “и” и ”против”, которые будут предоставлены заинтересованными сторонами в документальном виде и не игнорировать содержание закона, не раз разъясненного Конституционным Судом РФ и Верховным Судом РФ.

Что же получил в своё распоряжение судья Распопов? С одной стороны – характеристику с прежнего места работы Лебедева в МФО “Менатеп”, где говорится о его высоком чувстве ответственности за порученное дело, профессионализме, активном содействии созданию топливно-энергетического комплекса нашей страны, благотворительной деятельности; из “ЮКОС-Москва” - о внесении большого личного вклада в становление и развитие нефтяной компании “ЮКОС” и других положительных качествах. Чего стоит только одна фраза из письма Консультативного Совета GML, состоящего из широко известных западных политиков и экономистов: “Г-н Лебедев являлся ключевой фигурой российского постсоветского пространства”.

В свою очередь, выступавший в Вельском суде бывший сослуживец Лебедева - А.Кондауров поведал, что наш подзащитный вместе со своими единомышленниками вывел ЮКОС из по сути предбанкротного состояния, сделал его одной из лучших нефтяных компаний страны, внедрил современные формы финансовой отчетности. Вместе с Ходорковским пытался разрабатывать меры, которые могли бы в случае их реализации предотвратить дефолт 1998 года. Очень красноречиво прозвучали его слова, что Лебедев, будучи на свободе, оказался бы более сильным Председателем Центрального банка РФ, чем нынешний, и ничем бы не уступил действующему министру финансов.

Что же этому противопоставили наши оппоненты, в лице которых выступали колония №14, местная прокуратура и выразивший с ними в итоге солидарность Вельской районный суд?

Характеристику с негативным итоговым заключением, в которую включены 17 погашеных взысканий и потому не имеющих юридической силы, одно свежее и таковым не являющееся (“объявлена беседа” написано в одном из документов), а также еще одно, явно провокационного характера, появившееся по странному стечению обстоятельств, на следующий день после поступления в Вельский суд ходатайства об УДО.

За что наказывали Лебедева на протяжении его долгого восьмилетнего путешествия по учреждениям ФСИН, он рассказал сам на процессе: в ответ на его жалобы и заявления о злоупотреблениях следственно-прокурорских работников регулярно находился (точнее создавался) повод объявить взыскание.

Посмотрим список его “прегрешений”, который представила в суд колония. Например, обратимся к пункту 5, отразившему события за октябрь 2005 года. Здесь указано на отчуждение другому осужденному предметов, находящихся в личном пользовании. Для интересующихся можно пояснить, что “предметы”, это оказывается всего лишь навсего сигареты. Через некоторое время в марте 2006г наблюдаем “рецидив”- отчуждаются уже продукты питания. За этот “жуткий грех” П.Лебедева помещают в штрафной изолятор аж на 6 суток!

На самом деле это просто уму непостижимо! В Нагорной проповеди сказано: “Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся”. Из этого следует, что господа из ФСИН попросту глумятся над христианскими, общечеловеческими ценностями, наказывая человека, который в одном случае поделился с другим сигаретой, а в другом – (надо полагать, с голодным) едой!!

Еще одним казусом (а точнее – обычной фальсификацией, на которые так скоры наши противники) является весьма неприглядная история со свежим июльским взысканием, за которое активно цеплялись прокуратура и колония, возражая защите. Суть в том, что тремя офицерами ИК-14 Лебедев был “изобличен” в невежливом обращении с одним из них, обратившись будто бы на “ты”. Судя по представленным документам, эти бравые офицеры наперегонки побежали строчить рапорта, что в итоге закончилось для Лебедева выговором.

Однако в суде Лебедев категорически заявил, что это дисциплинарное обвинение – ложь. И ему трудно не поверить. Поскольку здесь в его пользу свидетельствует начальник московского СИЗО “Матросская тишина” 77\1 полковник внутренней службы Ф.Тагиев, который после двухлетнего пребывания там Лебедева, вынужден был в своей характеристике констатировать, что Лебедев “с представителями администрации подчеркнуто вежлив”.

И действительно, кто поверит, что человек, помотавшийся не один год по изоляторам и колониям, длительное время не имеющий нареканий и заработавший положительную характеристику, сразу прибыв в вельскую колонию и подав при этом ходатайство об УДО, начнет куролесить и безобразничать. Станиславский бы сказал: “Не верю!” И был бы прав…

Не менее цинично выглядит и ситуация с гражданскими исками, о которой я рассказывал суду, убеждая при помощи документов, что все иски с лихвой погашены.

Маленький пример, оставшийся за пределами судебного разбирательства. Некоторое время назад “Новая газета” предложила Лебедеву сотрудничество на договорной основе, предложив направлять ей заметки и статьи на экономические темы. Такую “подработку” имел М.Ходорковский в колонии в Краснокаменске, и оснований для её запрета не было – даже Уголовно-исполнительный кодекс РФ предусматривает индивидуальную трудовую деятельность осужденных. Мы, защитники, также исходили из того, что из предложенных 36 тыс. рублей гонорара часть будет автоматически удерживаться бухгалтерией колонии по исполнительным листам, что станет свидетельством погашения исков.

Однако, ознакомившись с письмом из “Новой газеты” и проектом договора, начальник колонии Бондарь нам отказал, сославшись на то, что по УИК осужденный должен трудиться на местах, которые ему указывает администрация, с чем в общем-то никто и не спорил.

В итоге получилась парадоксальная ситуация. С одной стороны в суде один из доводов солидарных друг с другом представителя колонии и двух прокуроров заключался в том, что Лебедев якобы не погашает иски, а с другой стороны само же руководство ИК-14 отказало нашему подзащитному в праве на заработок.

И уж конечно очень красноречивым было кардинальное изменение позиции судьи в части приобщения к материалам дела документов по последнему взысканию. До обеда он, выслушав возражения защиты, совершенно справедливо отказал представителю колонии в их приобщении. А во второй половине дня, получив, видимо вместе с обеденной пищей еще и указания по части допущенной ошибки, резко поменял своё мнение и, ничуть при этом не смущаясь, принял те же самые документы, исследовал их и приобщил к делу. С этого момента картина стала в целом ясна и на справедливость рассчитывать уже не приходилось.

Поэтому содержание отказного постановления не стало ни для кого сюрпризом. Судья Распопов явно взял на вооружение методы Басманно-Хамовнического правосудия: изложение им позиции защиты заняло всего 5 минут, а вылитый на Лебедева негатив смаковался все оставшееся время. Мы услышали в очередной раз перечень уже погашенных нарушений, обвинения в непогашенности исков, претензии к защите по части представленных документов (кстати, полученных в московских судах и скрепленных их печатями), и – естественно – дословные повторения доводов, прозвучавших в речи вельского прокурора, а также выражение полной солидарности с выводами администрации колонии.

При этом безусловным цинизмом прозвучал довод о том, что “Лебедев не раскаивается в совершенном преступлении”. Как можно раскаиваться невиновному человеку, в одиозности обвинений которому не сомневаются даже (уверен) их создатели? И зачем это нужно судье, если такой подход признали порочным высшие судебные инстанции страны?

И последнее. По данным некоторых СМИ, судья уже успел сделать заявление прессе, что на него в процессе работы над ходатайством об УДО никто давления не оказывал.

Видимо, мы сейчас присутствуем при рождении малоисследованного ранее судебно-правового феномена имени Данилкина-Распопова, который прежде в быту отражал пожароопасное состояние головного убора его владельца.

Адвокат Ривкин К.Е.