Каринна Акоповна, Вы несколько дней назад приехали от Михаила Борисовича, расскажите, пожалуйста, чем он живет, чем дышит, о чем думает.

Он мыслит. Он постоянно мыслит, и эту мысль вы видите в любом его жесте, в его чтении бумаг, документов, прессы. Он настолько в курсе всех событий, что что-то я от него слышала в первый раз.

Он живет, как и жил. Его внутренний мир продолжает то же самое функционирование, которое было во время процесса в Хамовническом суде, когда он уже воспринимал действительность так, как он ее стал воспринимать после всех этих испытаний. И он с очень большим достоинством переживает все испытания – он их почти не замечает. Все, что ему не комфортно, он просто не замечает. Он обязательно вписывается в режим колонии, в режим работы, он это выполняет как минимум миниморум, чтобы никто не мог коснуться его внутреннего мира. И он созидает свой внутренний мир. И это внутренний мир духовно очень богатого человека. Это мое впечатление крепло за эти годы и в последней раз, на прошлой неделе, он меня в очередной раз поразил. В очередной раз удивил стойкостью духа, силой воли, конечно, и позитивным отношением к жизни. В это даже трудно поверить.

Он рассказывал, как к нему относятся заключенные, с которыми он сидит?

У него практически нет проблем с заключенными, сейчас об этом можно легко догадываться по его публикациям о том, как он общался с заключенными, как он наблюдал их жизнь, как он в некоторых случаях давал им советы. Потому что, ну сидит рядом с тобой умный человек и давай-ка мы расскажем умному человеку нашу проблему, может быть, он поможет ее решить. Поэтому он выслушал очень много судеб, очень много историй, рассказов о том, как людям тяжело живется. Во-первых, он очень сильно и широко познал жизнь, а во-вторых, он поневоле ли или <…> помогал людям в некоторых жизненных ситуациях. Были и трения, были и сложности, но об этом он совсем не любит говорить, он ведь такой человек – если что-то сложно, то надо поискать более оптимального выхода, более правильного решения. Он не склонен зацикливаться на каких-то проблемах, он должен их решать, а поскольку он, мягко говоря, неплохой менеджер (я бы сказала очень успешный), он эти проблемы решает.

Поэтому, если в первой колонии были науськивания и, соответственно, большие проблемы с окружающими (потом они, кстати, ему рассказывали, как их науськивали – сами приходили, сами говорили), то в этот раз он уже научился правильно и я бы сказала грамотно строить свои отношения с окружающими, когда окружающие понимают, что это человек другого мира, другого интеллектуального уровня, другого духовного уровня. Но в то же время проблем с антагонизмом не возникает. Он мудрый человек, он умеет правильно строить отношения с людьми, хотя в заключении это очень не просто.

Он не рассказывал, как к нему относится руководство колонии?

А я вижу это. Вначале они с большим любопытством к нему относились и с определенной опаской – чего ждать от такого заключенного № 1, который в значительной степени поменял стиль жизни колонии. Вы же понимаете, какое пристальное внимание оказывалось именно этому заключенному № 1. Он сразу дал понять руководству колонии, что никаких особых условий, особых привилегий, особых требований он как заключенный предъявлять не будет. Он будет выполнять все, что необходимо выполнять и более того.

Вы знаете, как много заключенных там хотело бы трудиться? Это какие-никакие, а деньги, помощь близким. И надо сказать, что очень небольшой процент заключенных в наших колониях обеспечен таким трудом, чтобы давал дополнительные средства. Вы понимаете, что Ходорковскому это совсем не необходимо, он, может быть, больше бы читал, больше бы занимался самообразованием, он больше бы встречался с нами - адвокатами, ведь в Краснокаменске и в Чите он иногда проводил с нами по целому рабочему дню, обсуждая какие-то важные вопросы, строя совместно какие-то документы и т.д. Здесь у него остается на это очень мало времени и казалось бы мало сил, потому что он отрабатывает полный рабочий день… Я иногда боюсь увидеть пришедшего ко мне уставшего человека…я отдохнувшая…мне даже как-то бывало неловко, <но> приходит человек бодрый, всегда доброжелательный, почти веселый. Рассказывает вам вкратце о том, что все нормально, - большего вы почти никогда от него не добьетесь - и дальше начинает расспрашивать, дальше он читает все материалы, которые вы принесли, причем он прочитывает за эти полтора-два часа – все, что остается после работы, - буквально сотни страниц текста и только ближе к 9 вечера вы можете заметить: наверно, чуть-чуть устал. И когда говорите: «Михаил Борисович, очень устали, наверное?», <то слышишь в ответ>: «Нет, нет, все нормально, все хорошо». Это человек, у которого всегда все нормально и все хорошо. И знаете, в этом нет ни позы, ни рисовки. Это точно.