Марина Филипповна говорит, что несмотря на возражения сына, она обязательно пойдет на следующий оппозиционный митинг (интервью на перроне в Петрозаводске после очередной поездки в Сегежу).

Марина Филипповна, какие последние новости есть из колонии?

М.Ф.Ходорковская: Ну, из колонии пока что все то же самое. А из Москвы, конечно, думали, что эта поездка будет более приятной, поскольку Верховный суд был. Но Верховный суд не принял во внимание ничего – ни экспертизу, ни вообще, просто отказался пересматривать, хотя сейчас снята одна статья, по-моему, 174-я называется, и по этой статье уже очень многих кого-то выпустили, кому-то снизили срок – ну, кроме нас, конечно. И, по-моему, они такой сделали намек, что «вот подавайте в суд местный». Ну, по месту, где он находится.

А как Михаил Борисович отнесся к решению Верховного суда?

А он сказал, что «я не ожидал». Вот я, честно, ожидала, и вообще как-то очень многие ожидали, а он сказал: «Я не ожидал. После, – говорит, – того безобразия, которое было в Москве на митинге шестого числа, – я там была, я своими глазами все это видела вот, он говорит, – я ничего хорошего не ожидал».

А приход тепла и скорое наступление лета как-то ощущается в колонии? Там на настроении Михаила Борисовича как-то отражается?

Да нет, он всегда очень ровный. Так, вы понимаете, у него не бывает вот таких каких-то всплесков.

Вы уже говорили о Марше миллионов, в котором вы участвовали. Ваши главные ощущения от него?

У меня такое ощущение, вы знаете… Ну, как вам сказать? Я же помню войну, я была и под бомбежками, и под обстрелом была, и тут я увидела, вот, понимаете, вот те же самые ощущения были. Но там были фашисты, а здесь были свои – свои люди, которые… Когда говорят про провокации, я не знаю, я провокаций не видела – я видела только, что били по головам. А, конечно, когда молодежь начинают лупить, естественно, они возмутились, да? Ну, чего? Там же было это, рамки, и ни с чем не пропускали, даже с бутылками воды. Только вот маленькие бутылки, и то просили, чтоб из них отпили. Ну, стали они кидать в них этими бутылками… Ну, понимаете, когда они в шлемах, в бронежилетах и с этими, чт… какой вред могла нанести эта бутылка? Никакого. Люди шли мирные, все очень приличные, с детьми очень многие были. Вот я знакома с артисткой Фатеевой. Вы, наверное, ее не знаете, но вот…

Нет, знаем, знаем, знаем.

…в нашей молодости это, конечно, была такая, одна из самых…

Нет, ну, она и сейчас известная.

Ей 77 лет. Ее там начали, в общем, толкать эти омоновцы, она уцепилась за решетку – там какая-то решетка ограды – кричит: «У меня больной позвоночник, не трогайте!» Ну, в общем, вот эта масса ее поглотила. Там люди стали звонить во все инстанции, что вот Народная артистка там и так далее. Но, правда, через некоторое время она идет, но босая. Как-то с нее сорвали ботинки, что ли, непонятно, как это получилось. Ну, потом искали там, нашли. Ребята молодые ее ботинки нашли. Я ей вечером позвонила, она говорит: «Я никак ноги не могу отмыть (смеется) от грязи от этой». Ну, нет, ну, это смешно, конечно, но это же ужас, понимаете? Женщина пожилая, чего? Она стояла просто так, она ж не дралась.

А Михаил Борисович какую-нибудь оценку этим событиям дал, Маршу миллионов вообще? Ну, что-то такое.

Ну, какую оценку? Ну, он говорит, что «это ужас какой-то, и для чего это делается, – он говорит, – я не понимаю. Для чего надо озлоблять народ?» Вот в Москве вообще молодежь была очень инертной, но вот за последний год… А вот сейчас, после этого, так я вообще не знаю. Просто вот молодежь, понимаете, ну, вот чувствуется, что просто озлобилась, да? Ну, что ж это такое?

Вот вы видели же видео это, как мальчика там били ногами, да? Мне очень нравится резолюция: «Это была не женщина». А что, мальчика можно бить, извините, по всяким местам, да?

А Михаил Борисович не запретил вам ходить на вот эти…

Запретил. Но я не послушала.

А вы так, от супруга тайно убегаете или он знает?

Да, да, да. У меня есть такая компания там в Кораллово, у которых есть машина, ну, вот и мы, значит, убегаем.

То есть он бы не пустил, в принципе?

Нет.

А над чем Михаил Борисович сейчас работает? Что-то пишет?

Пишет. Вот он передал адвокатам, но что я видела? Кстати, они и газы пускали, но только это не слезоточивые, это другие были газы, перцовые – перехватывало вот тут вот горло, да? Ну, меня еще в 6 лет учили, как от газов надо спра… это… Я куртку на голову – и ничего. Ну, начали кашлять люди.

Буквально уже через месяц у Михаила Борисовича будет день рождения уже в конце июня. Какой бы подарок вы бы хотели, чтобы он получил?

 Свободу. (Смеется.) Или хотя бы, ну, хотя бы снижение срока. Там даже на год и 10 месяцев снижают, но все-таки в тюрьме каждый день – это, сами понимаете, это ужасно. Поэтому если хоть на сколько-то бы сняли, то было бы хорошо.

А вы слышали, да, что вот акция готовится?

 А?

Вот проведение акции готовится в день его рождения как раз в Сегеже, Там люди собираются съезжаться со всей страны и пикетировать.

Я не знаю. Кто-то что-то говорит, я не знаю.

Не знаете?

Нет.

А чем сейчас Михаил Борисович занимается? Там идут какие-то работы, да?

Да, они чего-то делают там, какие-то скоросшиватели.

А вообще как самочувствие?

Ну, он же никогда не скажет.

Никогда не скажет. Ну, а внешне вот как он выглядит сейчас?

Ну, внешне он, конечно, очень похудел, но вот так он как бы на этом и остановился.

Похудел по сравнению, что еще он год назад когда был?

Ну, с тем, как он уезжал из Москвы, из колонии сюда. В Москве-то все-таки передачи каждую неделю носили. И потом, в Москве публика сидела та, которой всем приносят передачи. А здесь, я насколько понимаю…

А как бы вот моральный дух у него сейчас на каком уровне?

Ну, моральный дух у него всегда нормальный. Он еще всех поддерживает. Как адвокаты говорят, что «мы приходим к нему с плохим настроением, а уходим с хорошим».

Поддерживает. По «Скайпу» удается общаться сейчас уже?

Пока еще нет.

Пока так и не общаетесь, да?

М.Ф.Ходорковская: Пока нет. Но я, правда, видела, один человек общался там.

А скажите, как Михаил Борисович расценил последнюю смену власти Путина?

Не поняла вопрос.

Ну, в России прошли выборы, да? Как бы Михаил Борисович дал какую-то оценку последним этим выборам Президента?

Ну, если он даст выборам, он напишет. А так мы об этом специально не говорили.

А что вообще обсуждали вот в этот приезд? Ну, кроме семейных дел.

 Ну, вот я, конечно, все время обсуждала этот Верховный суд, ну и домашние дела, конечно, в основном. Все-таки про всех надо… Четверо детей, правнучка – про всех надо чего-то рассказать, поэтому 4 часа пролетают очень быстро.

То есть четырехчасовое свидание единственное, да, сейчас?

Да, да, 4 часа. Ну, и зато ведь получается, что телефон, одна трубка: то я поговорю –  муж не слышит, он говорит – я не слышу.

Что привезли? Почитать, может быть, что-нибудь?

А они ж не принимают ничего.

А, не принимают? То есть, соответственно, и просьб он никаких, наверное, не…

Нет, ну, когда у него есть какие-то просьбы к передачам, то он это передает через адвокатов.

А передача как часто может быть?

Раз в три месяца.

Раз в три месяца… А периодичность ваших поездок? Просто я не считал в последнее время. Вот как часто вы ездите?

Ну, нам дают раз в два месяца.

Раз в два месяца. Ну, как обычно, да? Раз в два месяца. Да…

Ну, там еще есть такая форма, как бандероли там раз в 2 или 3 месяца, но в бандеролях он обычно просит бумагу, ручки. Так там 2 килограмма всего.

Канцелярию.

Вот такое – конверты там, вот такое.

А как вы думаете, что будет с Россией через год?

Вы знаете, когда я стояла на этом митинге, мне было очень страшно думать, что будет через год. Если вот так вот будет, как было, то я не знаю, что будет через год. Потом, вот эти вышли же писатели, да? Там знаете, сколько было? Там было 15 или 17 тысяч народу. Потом, вот эта молодежь сейчас бегает там, всякие… Понимаете, это, конечно, может, наивный, конечно, но это протест, а во что он выльется… Сейчас вообще в Москве, знаете, как шутят? Поскольку там все время в автозаки забирают, а потом выпускают, вот у нас знакомый мальчик, он пришел просто посмотреть, он не участвовал ни в каких акциях, его забрали, возили несколько часов по Москве и потом открыли автозак и  выпустили. На следующий день он пошел опять, и опять его несколько часов возили просто так, без обид. Так у нас теперь, знаете, как молодежь говорит? Теперь не сидеть в автозаке просто неудобно. Кто не сидел в автозаке – это просто неудобно, (смеется) это стыдно.

А на сам день рождения не поедете в Сегежу?

Ну, а толку-то что? Толку что? Все равно ж не пустят.

Ему уже будет 51, да? А, сорок девять, 49 лет.

49.

А как в Москве после битвы протестные настроения? Все-таки волна… Ну, по телевизору мы видим, конечно.

Растет, растет, растет.

Растет, да? То есть не схлынет еще какое-то время?

(Прокашливается.) Вы знаете, не все, конечно, люди ходят там по разным причинам, но вот я же разговариваю с людьми – уже у всех, поверьте мне, у всех людей такое.

А сам Михаил Борисович как оценивает? Он… ну, он позитивно, да, оценивает все марши миллионов, прогулки писателей?

Как вам сказать… Ну, вы знаете, ведь там не задашь эти вопросы.

А почему?

Потому что все прослушивается.

А вы ему сказали вообще, что ходили на Марши миллионов сами?

Ну, это ему, во-первых, ему адвокаты сказали.

Уже сказали.

Да.

Так не ругался?

Еще как ругался. Звонил когда в субботу по телефону, и меня ругал ужасно.

Да? Так вы с кем-то ходите или… или вообще одна?

Нет, ну, вот у нас, мы же там…

Возят из Кораллово.

…вот вы знаете, за городом живем, ну, там вот есть люди, которые ходят. То есть у них машина, ездят, и я с ними езжу. Ну, и потом там, (прокашливается), значит, уже когда митинг кончился, там до полседьмого, и там по Лаврушинскому переулку мы пошли к метро. А переулок, он такой, неширокий, но мы прошли нормально. А уже кто шел сзади, их догоняли омоновцы – это люди уже шли в метро – и били, и там и запихивали в автозаки.

Это люди уже шли в метро. И вообще, значит, вот белые ленточки – это вот теперь страшно надеть.

Да?

Это уже с женщин, значит, срывают там все, так женщины говорят: «Мы если в следующий раз придем в белых кофточках, тоже с нас будут срывать?»

Да, да-да-да.

Вообще уже, знаете, до дури до такой дошло, что невозможно. Вообще вы знаете, вот я когда… Так, время еще есть. Я еще туда подходила, к этой площади, и там какие-то камни были, и вот я залезла посмотреть. И вот сверху вижу, знаете, вот как, бывает, показывают анимационные фильмы, пришельцы, да? Вот такие, знаешь, много-много.

Вот эти черные каски – это тысячи так вот стоят. Я туда посмотрела, думаю: «Это что такое? Военные действия начинаются или что это такое?» Я вообще вначале не поняла, для чего это надо. То есть какой митинг уже был, никогда ж не было этого. Тихо, спокойно все. Зачем-то начали организаторов стаскивать со сцены, выключили им электричество, то есть они не могли даже людям ничего сказать. Вот говорят, не было организованно. А как организовать, когда там такие толпы, а у них этот микрофон, ну, этот, рупор там один был, ну, как бы? И почему его надо было стаскивать со сцены? Ну, то есть это теперь говорят, что это провокация была со стороны митингующих. Ну, какая ж это провокация? Если там кто-то и провоцировал где-то, то это точно не с нашей стороны.

Ну, понятно, да?

То есть наличие попов Гапонов, оно может быть?

Вот, вот, вот, потому что люди очень мирно. Я говорю, вы знаете, я до сих пор просто удивляюсь: идут такие тысячи – да? – ни одного пьяного. Даже не курят! Вот вы понимаете, кто мужчины курят, они отходят в край колонны, потому что так идем-то… все скученно, да? С детьми многие были, даже многие с цветами шли. То есть вот совершенно мирная демонстрация, и устроить такое побоище…

После того, как поругался Михаил Борисович на вас, он вам теперь вообще строго-настрого, наверное, запретил, да?

Ну, я ж такая упрямая, как и он.

Он же мне сказал, что я… что он такой же, как я.

Павки Корчагины, да?

 (Смеется.)

На следующие акции тоже пойдете?

Я пойду на следующие акции обязательно. Запасусь респиратором. А чего, куртку на голову одевать лучше?

Хорошо, спасибо огромное.

Да не за что.

Спасибо.

Как у вас в Кораллово дела?

Да ничего, нормально все у нас. Вот 25-го числа уже будет последний звонок. Наши…

Это уже сегодня?

…первые выпускники, они хотели сегодня все собраться там, приехать выпускники уже с женами, с детьми. Ладно, спасибо большое.

Спасибо большое, до свидания.

* * * 

Интернет-газета "Столица на Онего", 25.05.2012

Мама экс-руководителя "ЮКОСа", отбывающего срок в Карелии, сегодня пообщалась с журналистами на перроне петрозаводского вокзала после очередного 4-часового свидания с сыном.

Стоянка поезда "Мурманск – Москва", на котором Марина Филипповна возвращалась из Сегежи, длилась 20 минут. За это время она успела сообщить журналистам последние новости из колонии и поделиться своими ощущениями о протестных акциях в Москве.

По ее словам, моральное состояние ее сына все то же. Он не теряет присутствия духа, хотя по-прежнему скептически относится к тому, что ему могут снизить срок наказания.

"Он ничего не ожидал от Верховного суда, а я ожидала, - сказала Марина Филипповна, имея в виду, что на прошлой неделе ВС РФ отклонил надзорную жалобу защиты Ходорковского на приговор Хамовнического суда. - Верховный суд не принял во внимание ни экспертизу, ничего. Просто отказался пересматривать. Хотя сейчас снята одна статья, и очень многих из-за этого уже либо выпустили, либо снизили им срок. Но конечно, кроме нас. Нам только сделали намек: подавайте в суд местный, по месту заключения".

Она также отметила, что Михаил Ходорковский все такой же худой, по-прежнему много пишет, а еще занят тем, что делает вместе с другими заключенными скоросшиватели.

"Он строго-настрого запретил мне ходить на митинги в Москве, но я все равно продолжаю это делать, - сказала также Марина Филипповна. - Какие у меня от этих акций ощущения? Те же, что я испытывала в годы войны, находясь под бомбежками. Но там-то были фашисты, а тут - свои. Никаких провокаций я не видела. Видела только, что людей били по головам. Знаете, как сейчас в Москве молодежь шутит? Ни разу не сидеть в автозаке – это неудобно, это стыдно".

* * * 

Интернет-журнал "Лицей", 25.05.2012

Сегодня на перроне железнодорожного вокзала в Петрозаводске Марина Филипповна Ходорковская, возвращаясь из Сегежи, дала интервью журналистам. Она ответила на вопросы о Михаиле Ходорковском, своем участии в марше миллионов в Москве и своих ожиданиях.

Михаил Ходорковский, по словам Марины Филипповны, не ожидал ничего хорошего от недавнего решения надзорной инстанции Верховного суда. Моральный дух его, как всегда, нормальный. Отвечая на вопрос, какой бы подарок сыну она хотела сделать на день рождения, который приходится на июнь, Марина Филипповна сказала:

- Свободу или хотя бы снижение срока.

Марина Филипповна вопреки запрету сына и мужа участвовала в Марше миллионов в Москве, который состоялся 6 мая. Молодежь, по ее словам, били по головам, с людьми не церемонились, в частности, жестко обошлись с 77-летней актрисой Натальей Фатееевой.

- Зачем надо озлоблять народ? - недоумевает Марина Ходорковская.

* * *

РК-Пресс (Комсомольская Правда в Карелии), 29.05.2012

Марина Ходорковская: «Лучший подарок для сына - свобода»

Сегодня мать главного российского сидельца, бывшего владельца ЮКОСа Михаила Ходорковского приехала в Петрозаводск из Сегежи, где она навещала своего сына в колонии.

Сейчас Ходорковский отбывает наказание по статье 147 УК РФ «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем». Недавно Верховный суд России пересматривал дело Ходорковского, и его сторонники рассчитывали по-крайней мере на снижение срока, ведь многих сидельцев по этой статье уже выпустили. Однако суд оставил приговор в силе.

- Мы думали, что эта поездка будет более приятной, но Верховный суд не принял во внимание ничего, просто отказался пересматривать. Сын этому не удивился, особенно после митингов в Москве, - рассказала Марина Ходорковская.

Также она поделилась своим впечатлением от оппозиционного «Марша миллионов», в котором приняла участие:

- Я помню войну, вот у меня такие же ощущения, как от войны. Но там были фашисты, а здесь демонстрантов били свои же.

По словам Марины Ходорковской, сын запрещает ей ходить на митинги, но она все равно примет участие в следующей акции оппозиции. Сам же Ходорковский не понимает, для чего нужно было озлоблять народ силовыми действиями полиции.

Марина Филлиповна рассказала, что у ее сына сейчас хорошее настроение, несмотря ни на что:

- Да он сам всех поддерживает, даже если к нему адвокаты приходят в плохом настроении, уходят с хорошим.

Разумеется, занимается Ходорковский и трудовой деятельностью – сейчас собирает скоросшиватели. Еще он пишет книгу о своих сокамерниках, тексты передает своим адвокатам. По словам матери, он довольно сильно похудел – в отличии от московской тюрьмы, в Сегеже ему нечасто приносят передачи.

Как известно, через месяц у Ходорковского День рождения.

- Лучшим подарком для него стала бы свобода. Или хотя бы снижение срока, - рассказала Марина Ходорковская.

Напомним, 26 июня, в День рождения Ходорковского, его сторонники собираются провести митинг в Сегеже с требованием его освобождения.