Выступление Платона Лебедева (приложена аудиозапись)

Уважаемый суд, моя позиция по отношению к заведомо ложному обвинению и к заведомо неправосудному приговору от 27.12.2010 подробно изложена в моих комментариях и замечаниях при исследовании материалов дела, в протоколах судебных заседаний, в моих заявлениях о преступлениях и жалобах, в моих показаниях, в моих выступлениях в прениях и репликах, а также в кассационной жалобе с дополнениями от 05.05.2011.

У вас есть возможность с ними подробно ознакомиться, а посему я не собираюсь их еще раз пересказывать суду кассационной инстанции, поскольку это заняло бы месяца четыре. Но я готов ответить на вопросы, если они у вас возникнут.

Кратко моя позиция: это не приговор. Несмотря на то, что на этой бумажке так написано. Мой сорокалетний опыт изучения экономики и бизнес-права (а у меня несколько высших образований, они все экономические) дает мне законное право обоснованно утверждать, что обвинение и приговор не только намеренно сфальсифицированы, но и обратить ваше внимание на то, как они бездарно и примитивно сфальсифицированы. Ведь смысл фальсификации обвинения и приговора имеется в том случае, если этим занимаются лица, обладающие необходимой профессиональной компетентностью и способные создать какую-то видимость правдоподобия. Однако в нашем сфабрикованном деле при полном отсутствии профессиональной компетентности…обращаю внимание судебной коллегии, что никто из авторов приговора не имеет экономического образования. Это парадокс. Но люди пытаются судить об отраслях права и знаний, в которых у них элементарных знаний нет.

Авторы обвинения и приговора имеют весьма смутное представление о нефти вообще, и экономики нефти, в частности, а также о соответствующих отраслях знаний и права, что демонстрируют в результате фальсификации обвинения и приговора то, что я называю полной шизофренией. В общем, дурь!

Всем юристам известно, уж тем более тем, кто специализируется в уголовном праве – и в этом вы убедитесь сами, если вы действительно изучали материалы дела, как вы мне заявили – что в самом лживом и абсурдном обвинении изначально отсутствовало место так называемого хищения. Здесь два комментария. В любой отрасли – без места нет события. Что в уголовном праве, что в экономике. Однако у нас такое обвинение. Отсутствует напрочь временной фактор (это я для специалистов уголовного права говорю) – момент окончания преступления в обвинении. Прочитайте – убедитесь. В обвинении даже исполнители так называемого хищения отсутствуют. И их действия. Этого просто в обвинении нет. Но все это авторам пришлось выдумывать с помощью лживых измышлений в так называемом приговоре.

Полагаю, судебная коллегия великолепно знает нормы уголовно-процессуального законодательства РФ, в том числе статью 252-ю (пределы судебного разбирательства. – ПЦ) Не имеет права районный суд заниматься этим в приговорах: выдумывать огрехи, которые были запущены – я аккуратно выражаюсь – на стадии следствия. И это было известно суду еще со стадии предварительных слушаний. Виктор Николаевич Данилкин был обязан сфабрикованное дело сразу же вернуть обратно прокурорам. И если вы откроете протокол предварительных слушаний, там это черным по белому написано. Однако мы непонятно чем занимались почти два года.

Ну а где у них место хищения и где они определяли размер похищенного имущества…В приговоре у них так называемое место хищения – узел учета, хотя и это ложь (узел учета – это узел связи промысловых нефтепроводов добывающих предприятий с магистральными нефтепроводами «Транснефти». Вот там, по мнению…непонятно, правда, кто это писал в приговоре, произошло так называемое хищение нефти.

Полагаю, вам не нужно преподавать основы географии, чтобы объяснить, что от Ханты-Мансийского региона - где находятся в ЮКОСе основные добывающие предприятия - до Роттердама (в зависимости от конкретных маршрутов) порядка четырех тысяч километров. Вот один из парадоксов, который мы разбирали: место хищения в обвинении нет вообще, теперь в приговоре придумали узел учета. А цена, как они ее называют, в Роттердаме. По ней они определяют фактическую стоимость похищенного имущества, и по ней же они определяют реальный ущерб. Какие я могу еще выражения подбирать к составителям такого рода документов?! Почему я и говорю сразу – это даже не приговор. Изобрели, наплевав на закон, несколько предметов хищения (ваш коллега их уже огласил), никуда они не делись из нашего так называемого приговора. Там 8 предметов хищения, те, которые наиболее часто употребляются, я вам в кассационной жалобе привел. Это и нефть, и нефтепродукты, и денежные средства, и даже почему-то акции ВНК.

На этот момент хочу обратить внимание. Даже наши сегодняшние оппоненты не стесняются в СМИ, в том числе на центральном телевидении говорить о том, что был эпизод с хищением акций ВНК, принадлежащих государству. Это ложь! Нам даже такого обвинения не предъявлялось. Ведь речь шла о договорах мены акций ЮКОСа на акции «Томскнефти», Ачинского НПЗ и других дочерних предприятий ВНК. И вот эта так называемая позиция государственного обвинения была настолько растиражирована, что по неизвестным причинам именно в такой трактовке Конституционный суд РФ, который рассматривал жалобу Михаила Борисовича, прямо так и написал, что нам предъявлено якобы обвинение в хищении акций ВНК, принадлежащих государству, и их легализации. Вот так широко у нас ложь распространяется даже в официальных документах высшего конституционного органа.

Итак, изобрели, наплевав на закон несколько предметов хищения, несколько глупых способов присвоения – таких не бывает. И это притом, что мне, Лебедеву Платону Леонидовичу, никогда всевдопотерпевшими, к которым отнесли «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз» и «Томскнефть», не вверялась нефть. Таких доказательств даже в сфабрикованном деле просто нет. А если к этому добавить общеизвестные теперь факты, установленные судом, что я, Лебедев Платон Леонидович, с 1999 года не только в ЮКОСе, но и ни в одной российской компании не работал, то изобретение еще и в приговоре – ложь про использование мной служебного положения вплоть до декабря 2003 года. Что подтверждает мои аргументы про полную шизофрению.

Уважаемый суд, я полагаю, что любой судья, который рассматривает дело, ст. 17 и главы 10, 11 УПК РФ знает, что он свои оценки и выводы строит на доказательствах. Я уж не говорю, что у них должно быть профессиональное умение понимать достоверность доказательств.

Я вам сейчас приведу один пример, выводы сделаете сами. Заявление о преступлении от 13.04.2010, оглашенное в судебном заседании в тот же день, это есть в материалах дела. Я, в частности, привел следующий факт. Постановление Алышева на 35 листе о привлечении меня в качестве обвиняемого от 29.06.2008 находится фрагмент обвинения, полностью состоящий только из заведомо ложных и клеветнических утверждений. Цитирую: «Лебедев в мае 1997 года пригласил к себе в служебный кабинет МФО МЕНАТЕП по адресу город Москва, Колпачный переулок д. 5/4 работников подконтрольного ему СП РТТ Анилиониса, Гулина и работников управления по сбыту нефтепродуктов ЗАО «ЮКОС ЭП» и дал им указание организовать противоправное и безвозмездное изъятие всей добываемой нефти у АО «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть»».

Естественно, Алышев это взял слово в слово из постановления Каримова, из первоначального обвинения от 03.02.2007. Затем эта ложь «с предельной точностью» была воспроизведена в апреле 2009 года в Хамовническом суде моим оппонентом прокурором Лахтиным при оглашении так называемого обвинительного заключения и поддержана всеми остальными членами их прокурорской группы – Шохиным, Ибрагимовой, Ковалихиной и т.д. При данных обстоятельствах я вынужден был заявить следующее: я, Лебедев Платон Леонидович, в мае 1997 года не работал в МФО МЕНАТЕП и не имел никакого отношения к деятельности МФО МЕНАТЕП в этот период. Это ложь номер один! Во-вторых, поскольку в мае 1997 года я не работал в МФО МЕНАТЕП, то у меня не могло быть и мифического служебного кабинета МФО МЕНАТЕП. Это ложь номер два. В-третьих, в мае 1997 года у меня не было и служебного кабинета МФО МЕНАТЕП по адресу Москва, Колпачный переулок д. 4. Это ложь номер три. В-четвертых, в мае 1997 года Анилионис и Гулин не были работниками, подконтрольными мне СП РТТ. Это ложь номер четыре. В-пятых, в мае 1997 года в природе не существовало (и существовать не могло) мифических работников управления по сбыту нефтепродуктов ЗАО «ЮКОС ЭП». Это ложь номер пять. В-шестых, ни в мае 1997 года и никогда вообще я никому не давал указание «организовать противоправное и безвозмездное изъятие всей добываемой нефти у АО «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть»». Это ложь номер шесть и клевета номер один. А в действительности из тех документов, которые лежат в деле следует, что в 1997 года я работал не в МФО МЕНАТЕП, как лгут (а теперь это лжет и судья в приговоре), а занимал должность заместителя председателя объединенного правления ЗАО «Роспром». О чем всем так называемым юристам было известно <…> из моей трудовой книжки, которую они оглашали в качестве так называемого доказательства. Самое интересное, что в деле лежат почему-то три копии моих трудовых книжек! Ну с трех раз можно было бы установить, где я работал в 1997 году и кем. Это к вопросу об оценке доказательств и о проверки их на достоверности. В действительности в мае 1997 года у меня был служебный кабинет не МФО МЕНАТЕП, как лгали в обвинении и приговоре, а служебный кабинет заместителя председателя объединенного правления ЗАО «Роспром», который находился по адресу г.Москва, Загородное шоссе д.5. Это у них все то же самое имеется в материалах дела. А не по вымышленному адресу город Москва, Колпачный переулок д. 5/4. В действительности в мае 1997 года ЗАО «ЮКОС ЭП» не существовало вовсе. Оно появилось только осенью 1998 года, что подтверждается ими же приобщенными в деле доказательствами. В том числе протоколом учредительного собрания ЗАО «ЮКОС ЭП», из которого следует, что оно на белый свет появилось только 14 июля 1998 года, а также прочими документами: договорами, уставами, регистрациями и т.д. В действительности в мае 1997 года, в связи с изложенным выше, не существовало вовсе такого подразделения, как управление по сбыту нефтепродуктов ЗАО «ЮКОС ЭП». И опять же это подтверждается доказательствами, которые наши оппоненты приобщили к делу. Более того, в этих доказательствах отражена структура ЗАО «ЮКОС ЭП», не предусматривающая такого подразделения, как управление по сбыту нефтепродуктов не только в мае 1997 года, вообще никогда. Не занимается «апстрим» сбытом нефтепродуктов. Вообще! И уж тем более там не могло существовать мифических работников этого несуществующего подразделения несуществующего юридического лица в мае 1997 года. 

Теперь по свидетелям, на которых они сослались. Анилионис и Гулин. Они же читали, полагаю, протоколы судебного заседания. А в протоколе я задаю вопрос Гулину: «Владимир Борисович, очень внимательно, пожалуйста, послушайте и сообщите суду, когда я дал вам указание организовать хищение всей нефти у АО «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз» и «Томскнефть»?» Свидетель Гулин: «Я?» Я ему повторяю: «Да, причем противоправно и безвозмездно». Гулин: «Такого указания я от вас не получал». Я спрашиваю: «Никогда?» Свидетель Гулин: «Никогда». <…>

Свидетель Анилионис 01.03.2010 тоже это все <в суде> опроверг. Я задаю вопрос: «Давал ли я вам и Гулину когда-либо указания о хищении всей добываемой нефти «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза», «Томскнефти», если да, то когда это было, и как вы и Гулин эту нефть похищали?» Свидетель Анилионис: «Нет, никогда не давали».

На что обращаю еще ваше внимание. Одновременная ложь про май 1997 года и про «Томскнефть», которую они зачем-то написали в этой фразе, делает эти ложные утверждения еще и просто глупыми. Потому что в мае 1997 года я лично даже про «Томскнефть» не знал, и «Томскнефть» и ВНК никакого отношения к деятельности ЮКОСа тогда не имели. Потому что по ВНК (в которую входила «Томскнефть») первый конкурс, в котором ЮКОС участвовал, – это декабрь 1997 года. И там же привожу, что в любом случае в деле есть факты о том, что прибыль от продажи нефти «Юганскнефтегаза» составила в 1997 году 185 млн рублей, а в 1998 году – 1 млрд 59 млн рублей. У «Самаранефтегаза» в 97 году – 83 млн рублей, в 98 году – 6,7 млн рублей. У «Томскнефти» в 97 году – 320 млн рублей и чуть более миллиарда рублей в 98 году. Вот это я огласил в судебном заседании! Вот эта вот фальшивка Каримова и Алышева полностью, один в один, перекочевала в наш приговор.

А вот где под это заведомо ложное утверждение доказательство – я, полагаю, вы с материалом дела ознакомились, может быть, меня просветите. Более того, я Виктору Николаевичу привел документ о том, что в самом обвинительном заключении (тогда еще приговора не было) ими же утверждается, что Лебедев с мая 1997 года по 13 апреля 1998 года работал заместителем председателя объединенного правления ЗАО «Роспром». Почему я и говорю, что когда у людей плюрализм, в праве это шизофренией называется. Таким образом, в одном этом утверждении содержится 11 ложных утверждений, причем 4 из них клеветнические. А те доказательства, которые лежат в сфабрикованном деле, только это подтверждают. Это я специально потратил время и привел всего лишь один пример, чтобы суду кассационной инстанции было понятно мое отношение к приговору. А вот из такого рода утверждений состоит весь так называемый приговор.

Формально, юридически, в соответствии с п.1 ст. 380 УПК РФ оглашенный мною вывод суда не подтверждается доказательствами, рассмотренными в судебном заседании. А с другой стороны (по существу) уже в соответствии с нормами уголовного кодекса, это подлог, это статья 292 УК РФ, направленный на вынесение заведомо неправосудного приговора. А это уже ч.2 ст. 305 УК РФ.

Хочу остановиться на главном. Именно в России, удаленной от мировых рынков, казалось бы было бы бессмысленно фабриковать дело на разнице между внутренними и мировыми ценами на нефть, ведь практически все прагматичные россияне знают причины значительной естественной разницы между ценами на бананы в Африке и в Москве. Ценами на кофе в Бразилии и той же самой Москвой. Ведь пока никому даже в голову не приходит обвинять москвичей, покупающих, например, иностранные сигареты в супермаркете по цене 3-4 раза меньше, чем в Лондоне и Нью-Йорке, в хищении по так называемой заниженной цене по сравнению с Лондоном или Нью-Йорком, а оплату в кассе с получением чека называть сокрытием хищения, а чек — фиктивным или подложным. Это я кратко изложил фабулу нашего обвинения.

В томе 153-м на листе дела 208 изложена позиция глубокоуважаемого мною экономиста Егора Гайдара, который считал, цитирую: «То, что цены на нефть и газ в России отличаются от мировых, в нашей стране, думаю, знает большинство школьников».

Однако не только наши процессуальные оппоненты, но даже суд в приговоре (стр. 616) с этой истиной не согласился. Я на чем хочу остановиться. В материалах дела находится достаточное количество доказательств, которые объясняю причину разницы <между ценами на нефть в российских регионах ее добычи и Роттердамом. – ПЦ>. Более того, наверное, каждый из вас смотрит телевизор и читает газеты. Экономические издания ежедневно публикуют две котировки: стоимость на нефть марки Брент, которая добывается в Северном море (это основной маркер мирового рынка) и цены на российскую нефть марки Юралс. Сейчас онам более 100 долларов, но экспортная пошлина на эту нефть сейчас составляет где-то около 70 долларов за баррель. А если к этому еще добавить расходы, связанные с транспортировкой нефти от месторождений за границу, расходы на фрахт, расходы на страхование этого танкера и перевозки этого груза от портов РФ до Роттердама и прочие иные мелкие расходы, связанные с соблюдением разных норм законодательства о валютном регулировании, валютном контроле и т.д., то она и сейчас эта нефть в РФ в разы дешевле, чем в Роттердаме. Российские нефтяные компании продолжают, как выражаются наши оппоненты, ежедневно похищать нефть внутри России по заниженной по сравнению с Роттердамом цене. Никто в этом криминала не видит. Самое интересное, что нашим оппонентам это разжевали руководители правительства, которые работали в правительстве в тот период: Касьянов, Христенко, Греф. Но, как я уже указал в своей кассационной жалобе, авторы приговора их показания, которые действительно имеют существенное значение для понимания существа, из приговора выбросили, они им мешали. Я в своих показаниях за полтора года рассказал суду о причинах этой экономической разницы. Основное «присвоение» в отношении нефти совершает российское государство. При нынешних ценах на нефть около 90 процентов изымается в бюджет РФ. Все остальное – остается нефтяным компаниям. Потому что экспортная пошлина сейчас около 70 долларов, при цене на нефть чуть более 100 долларов за баррель. А там есть еще налог на добычу полезных ископаемых и прочие издержки, которые вынуждено нести любое нефтедобывающее предприятие.

Почему я к этому отношусь как не к приговору, а как к фальшивке. На голубом глазу наш оппонент прокурор Лахтин заявил в прениях, что у «Томскнефти» за 1998-2000 годы похитили 21 млрд 347 млн тонн нефти. Ну ему в этом отношении очень легко – он не понимает, что он сказал, а у остальных такие вот <большие> глаза. Но это государственное обвинение. Но с ним суд не согласился. Следующий юрист, Виктор Николаевич Данилкин, в приговоре написал, что за этот же период 42 млн 470 тыс тонн нефти. То есть насколько у этих юристов расходится изучение одних и тех же материалов, можете представить сами. Но здесь третий процессуальный оппонент сидит, тоже юрист, прокурор Ибрагимова. А она в гособвинении цифру заявляла в два раза меньшую, чем у юриста Данилкина. Это в отношении одних и тех же обстоятельств. Профессиональная некомпетентность привела к тому, что в приговоре вообще нет соответствующих действительности показателей, как количественных, так и стоимостных. Потому что при отсутствии профессиональной компетентности люди не понимают, что они складывают. Всеми доказательствами, которые есть в деле, опровергаются те показатели, которые приведены в приговоре.

Вот Константин Евгеньевич <Ривкин>, например, привел пример про 132 млрд рублей, из которых якобы часть направлялась на поддержание добычи нефти, <…> а в результате в распоряжении организованной группы осталось 190 млрд. В чем проблема? Обе цифры сами по себе тоже ложные: и 132 и 190. Часть данных они выписывали из документов, связанных с так называемым налоговым делом ЮКОСа (часть из них приобщено в наше сфабрикованное дело). В томе 86 на листе дела 121 есть акт налоговой проверки, есть данные за 2003 год по одному из нефтетрейдеров ЮКОСа, компании «Эвойл». Цитирую: ««Эвойл» в 2003 году приобрела нефть в количестве 79 млн 502 тыс. 753 тонны на сумму 132 млрд 689 млн 52 тыс. 567 рублей 72 копейки». И здесь написано: «у следующих организаций». Что получилось у нас в приговоре? После шести моих ходатайств о проведении судебной экспертизы – я им доказывал, что 79 млн тонн нефти, цифра неправильная, поскольку здесь речь идет о нефти шести компаний, а не трех («Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томскнефти»). Виктор Николаевич сделал очень здорово. Он согласился с тем, что 79 млн. 502 тыс. тонн нефти принадлежит шести компаниям, произвел арифметическое действие, сверил со вступившим в законную силу решением суда (это Басманный суд), установил цифру все-таки правильно – 77 млн, а вот 132 он оставил. Но эти 132 принадлежат к шести компаниям! И для этого всего лишь нужно было открыть доказательство, из которого они брали и установить, о каких же компаниях идет речь, нанять экспертов, чтобы они вычленили как объемы, так и стоимостные показатели – чтобы выйти на правильную цифру. По крайней мере в части стоимости, приобретенной «Эвойлом» нефти и ее количества. Однако этого никто не удосужился сделать. А их в своих показаниях об этом предупреждал. Таким образом, люди ничего не хотели делать.

Дальше. С точки зрения всех манипуляций вокруг так называемой рыночности цен. В томе 264 на листе дела 170, в томе 272 на листе дела 223, в томе 223 на листе дела 162 находится отчетность потерпевших, в том числе «Юганскнефтегаза», подконтрольного «Роснефти». Что утверждает наш потерпевший «Роснефть» и «Юганскнефтегаз»? Цитирую: «Продажа продукции предприятиям группы ЮКОС осуществлялась на обычных коммерческих условиях по рыночным ценам». Выводы сделайте сами. Теперь почему у вас ничего не получится что-либо подправить…Это бессмысленно. Есть еще один аспект, который даже не увидели наши оппоненты. Что при исчислении экономических показателей, как количественных, так и стоимостных, они забыли (не обратили никакого внимания), что собственно сама нефтяная компания ЮКОС добывала нефть. Она непосредственно. И этой нефтью ЮКОС точно так же распоряжался. В том числе, продавая ее как добывающим предприятиям , так и реализуя ее на внутреннем и внешнем рынке. У них все показатели ЮКОСа поглотились в сводных показателях, которые они привели, как за год, так и за периоды…В этом легко убедиться. Причем это документы «Транснефти».

Я не знаю позицию гособвинения по приговору, до меня ее никто не довел, я пока исхожу из презумпции, что они полностью поддерживают приговор, поскольку мне никто иных документов не присылал, то есть все, что мы вам сейчас рассказываем, они с этим со всем согласны. Но если даже сегодня наши оппоненты вдруг вспомнят, что они говорили в прениях, где они отказались от части так называемых обвинений (где они изменили количество нефти, каким-то непонятным образом посчитали стоимость)…Что они сделали? И поставили вас и себя в абсолютный тупик. Суд понимает, что ему представили в обоснование того, что было ранее, сфальсифицированные доказательства, из которых не вытекает ничего. Но по крайней мере были сфальсифицированные доказательства. А когда наши оппоненты в прениях от сфальсифицированных объемов нефти в 2001-2003 годах отказались (110 из 202 млн тонн нефти исчезло). Вот это самая большая проблема. Поясняю, что я пояснил судье Данилкину. Я не ожидал, что после моего предупреждения в показаниях о фальсификации объемов нефти в 2001-2003 годах от объема в сфабрикованном обвинении 202 млн тонн останется только 92, а 110 исчезнет. Но дело не только в цифрах, а в самом существе изменения лживого обвинения и фактического отказа от обвинения как такового. Просто оппоненты постеснялись это произнести вслух. Что они в итоге оставили. В прениях я приводил акты приема-передачи, где указан месячный объем нефти, стоимость, количество нефти и общая цена договора. Что же они же предложили? Теперь, согласно оппонентам, бОльшая часть добываемой в месяц нефти, согласно акту приема-передачи, по цене, указанной в акте (1545 рублей за тонну) передана правомерно, а меньшая часть по той же цене, согласно нашим оппонентам, якобы похищена. При этом цена реализации и так называемая ими цена хищения – одна и та же. При этом одна и та же цена за одну тонну нефти, согласно нашим оппонентам, для большего объема соответствует уровню рыночных цен, а для меньшего объема является, согласно нашим оппонентам, заниженной <…>. Если вы еще почитаете их выступления в прениях о том, что все приобретатели нефти ими объявлены добросовестными приобретателями, мне к этому вообще мало, что добавить можно. Посмотрите как они отказываются от обвинения: «сторона обвинения считает, что уменьшению подлежит объем нефти, ПРИОБРЕТЕННЫЙ компанией ЮКОС у «Томскнефти» с 28 млн до 10 млн» (округляю). Сторона обвинения суду заявляет о том, что нефть приобретена у «Томскнефти» (один из потерпевших) компанией ЮКОС. Я бы еще понял, если бы она <Ибрагимова> в прениях сказала, что подлежит уменьшению объем нефти, похищенный Лебедевым и Ходорковским. Я бы понял. Но это официальная позиция государственного обвинения.

И что мы теперь имеем в приговоре, на что я обращаю внимание. У них одни и те же объемы нефти в одни и те же периоды времени при одних и тех же обстоятельствах похитили Лебедев с Ходорковским, приобрела НК ЮКОС, а если вы откроете приговор (лист 21), то <там написано>, что «Лебедев П.Л. руководил действиями членов организованной группы, направленные на присвоение денежных средств». А это приговор по присвоению якобы мной нефти. Итак, Лебедев с одной стороны похищал нефть, с другой стороны эту же нефть приобретала компания ЮКОС, и с другой стороны, оказывается, Лебедев занимался организацией присвоения денежных средств.

Теперь немножечко про аргументацию в приговоре <по поводу> прибыли, которую получали наши потерпевшие. Вам известно из моей кассационной жалобы, как ни странно, суд согласился с моими доводами о том, что наличие прибыли свидетельствует об отсутствии хищения. Но далее в приговоре авторы стали плутать. И стали сравнивать прибыль, полученную нефтедобывающими предприятиями, с блоком, который курировала управляющая компания ЗАО «ЮКОС РМ», которая обеспечивала переработку и сбыт нефти и нефтепродуктов. Суд пришел к выводу, что размер прибыли, получаемой добывающими предприятиями, несоразмерен с размерами прибыли, получаемыми блоком ЗАО «ЮКОС-РМ». Я обращаю внимание, что он не может быть никак сопоставим, потому что прибыль блока ЗАО «ЮКОС РМ» складывалась не только из объемов реализации нефти и выработанных нефтепродуктов этих трех добывающих компаний. <…> Также нефтетрейдеры ЮКОСа покупали нефть, помимо собственно ЮКОСа, у <…>, у «Нафты», у торгового дома «Транснефть», у «Тоталя» и т.д. Это в 2000 году. <далее Лебедев перечисли компании у которых покупалась нефть в 2001 и 2002 годах. - ПЦ>. А почему о прибыли, которая зарабатывается нефтетрейдерами на операциях с чужой нефтью, кто-то ставит вопрос, какое отношение эта прибыль имеет к прибыли нефтедобывающих предприятий? Поймите меня правильно. Я бы понял, если бы этих доказательств в сфабрикованном деле не было. С голословными утверждениями тяжеловато. Но когда в дело подсовывают доказательства, которые опровергают именно те выводы и утверждения, которые находятся в официальных документах уголовного судопроизводства, я всегда называю преступлением. Потому что наши господа юристы, как прокуроры, так и судьи, руководствуются законом <…> при оценке доказательств.

____________

• Аудиозапись